Одному из руководителей ЦСКБ, А.В.Чечину сегодня исполняется 75 лет

Чечин Александр Васильевич, р. 29.08.1937 г., первый заместитель генерального конструктора Государственного научно-производственного ракетно-космического центра «ЦСКБ-Прогресс» (г. Самара). Лауреат Ленинской премии и Государственной премии РФ. Имеет государственные награды. Окончил Куйбышевский авиационный институт в 1960 году.

Я убеждён, что в жизни любого человека, получившего в своё время возможность учиться и закончить высшее учебное заведение, воспоминания о студенческих годах, о ставшем родным и любимым вузе, городе, где проходили годы учёбы, относятся к числу наиболее ярких и счастливых. И счастлив вдвойне, по-моему, человек, который остался работать в городе, где расположен этот вуз, давший ему путевку в жизнь, и который продолжил работу, а значит, и своё совершенствование по той специальности, которую он получил когда-то в этом самом вузе.

Я отношусь к таким счастливцам! И с гордостью должен сказать сразу же, что счастлив также и тем, что и многие мои однокашники разделили такую же судьбу, и это, на мой взгляд, явилось следствием той нелегкой, но ставшей заметной эпохи в жизни не только нашей страны, но и всего человечества.

А время было такое (я поступил в КуАИ в 1954 году), что страна, перенесшая и победившая в величайшей из истории войн, только что с невероятным напряжением залечившая основные военные раны, была вынуждена вновь участвовать в нарастающем военно-экономическом противостоянии. С учётом опыта ещё недавних военных действий огромная роль отводилась авиации во всех её ипостасях.

Для молодёжи той поры не ослабела романтика авиационной специальности, ведь авиация ещё до войны была любимым детищем советского народа, а наши авиационные достижения предвоенных лет и героизм советских летчиков во время Великой Отечественной войны были всенародной гордостью.

Выдержав немалый по тем временам конкурс на вступительных экзаменах, я стал студентом КуАИ. Авиационный институт той поры был одним из самых молодых в городе (12 лет — совсем небольшой срок для такого коллектива), но уже завоевавшим авторитет и уважение, а мощная авиапромышленность способствовала дальнейшему его росту и укреплению. Хотя сейчас меня и отделяет почти полвека от первых студенческих лет и впечатлений, но разве можно забыть лица первых преподавателей, лица своих сокурсников и товарищей, тот дух серьёзности и ответственности за учёбу, который царил в основной нашей массе. Хотя, конечно, студент есть студент во все времена и ничто, свойственное юности, ему не чуждо. Поэтому-то, в частности, так прекрасна эта пора!

Разве можно забыть коллективный дух занятий в «читалке» до глубокой вечерней поры или, скажем, коллективное вечернее исполнение заданий по «начерталке», по черчению? А первые занятия в лаборатории физики, химии, первый микровзрыв в колбе и чумазое, сконфуженное лицо его исполнителя!

Что особо характерного было в нашей студенческой среде тех лет? Кроме уже упомянутого серьёзного отношения к делу, я бы назвал следующее:

— были среди нас, правда, уже в небольшом числе люди (для нас они казались «старичками»), прошедшие суровые военные годы, например в нашей группе — наш староста Пётр Лысенко. Как мы заслушивались его рассказами или фронтовыми песнями!

— «монашеская», почти мужская среда: девушек в КуАИ было мало, например в нашей группе всего три (и одна из них стала впоследствии моей женой — Чечина Оля, тогда Семеренько);

— довольно строгая дисциплина, глубокое уважение к преподавательскому составу, несмотря на его молодость и скромность степеней и званий в то послевоенное, нелегкое время;

— активность в общественно-политической жизни: комсомольские собрания и мероприятия, спорт (невзирая на бедность спортивных доспехов), участие в демонстрациях, художественная самодеятельность (я на первых двух курсах играл в студенческом духовом оркестре), обязательные поездки в уборочную кампанию в колхозы и совхозы, незабываемые приключения и воспоминания. Один раз мы ездили на целину в Казахстан. Наш состав из теплушек был совместным с плановым институтом, и шутники на теплушках мелом написали саженными буквами «АЭРОПЛАНОВЫЙ», по букве на каждом вагоне. Пользовались популярностью различные кружки — я окончил автомотокружок и занимался в парашютном, правда, прыгать не пришлось из-за медицинских противопоказаний.

(далее…)