«Я так думаю!» Виктор Долонько о проблемах самарской культуры

Ваше отношения к сегодняшнему министерству культуры? — Министерство при том же руководителе, при практически том же составе, времен Титова – это одно министерство, времен Артякова – другое, времен Меркушкина – третье. — Полное впечатление, что Азаров только часть книжки читал про Буратино. — Про Дуремара не слышал, да? — Если есть Буратино, тогда есть Поле Чудес, если Поле Чудес, тогда это и есть Страна Дураков?..

— Мы сегодня вновь рады приветствовать в нашей редакции Виктора Викторовича Долонько, известного в Самаре человека, много сил и стараний прилагающего для того, чтобы проблемы культуры вставали каждый день в полный рост. Вы ведете замечательную тему – «Свежести самарской культуры» и я поражаюсь, где только вы не находите какие интересные факты. Вот мы с вами так стараемся, а все так стараются те, кто должен культурой заниматься?

— Если вы имеете в виду журналистов, я же тоже новости не сам придумываю, то могу совершенно смело сказать, что достаточно хорошо стали работать пресс-службы основных учреждений культуры, театров, филармонии. Нарадоваться не могу, потому что работают четко и очень помогают. Без них бы и «Свежестей», может быть и не было.

— Ну, да, и вы создаете такой новый, уникальный формат культурного пространства, обновления происходят буквально каждый день и даже только по этой ленте можно увидеть всю жизнь, которая происходит в сфере культуры Самарской области.

— «Критики современного режима» меня очень сильно за это ругают. Говорят: «Витька, что ты делаешь? Ты помещаешь эту ленту, и начальству постоянно кажется, что у них что-то происходит».

— Я как раз и подвожу к тому, что есть замечательный канал, телеканал «Культура», который является нашим достоянием, частью нашей жизни, во всяком случае жизни многих зрителей и, к сожалению, там совершенно никак не представлена Самарская область, хотя на самом деле в ту же «Афишу», там можно просто подать заявки, а наше доблестное министерство либо не знает, либо не хочет, либо не умеет, и получается, что в целом пласте «Афиши» на канале «Культура» культура Самарской области не представлена.

— Тут два момента. Должен в защиту самарского министерства культуры сказать следующее. Я на какое-то время уезжал в Петербург, работал в театре «Санктъ-Петербургъ опера» и, в общем, себе представляю, что значит даже из Петербурга попасть в эту ленту московского канала «Культура». Там есть своя, очень неприятная специфика, которую преодолеть чрезвычайно сложно. Это можно преодолеть, только находясь внутри Садового кольца. Это на самом деле так, это не слова. Ну, а с другой стороны, наверное, вы правы в том, что капля камень точит и, если каждый день бомбардировать соответствующим образом, то в конечном итоге брешь, она пробьется. Наверное, но я могу сказать, там очень серьезная оборона, и пробить ее чрезвычайно тяжело.

— Ну, по крайней мере, в публичном формате они пишут, что достаточно написать нам, и мы посмотрим и будем давать анонсы. Я почему об этом говорю – то, что делаете вы, пласт огромного потока информационного в сопровождении событий культуры и на специализированном канале «Культура», который работает на всю Россию, у нас нет. Вот, собственно, меня, как жителя Самарской области, это напрягает.

— На самом деле это так, потому что я смотрю, это касается не столько пресс-службы министерства, сколько вообще пресс-служб властных структур, что зачастую они не знают, под каким соусом подать ту или иную информацию и все это пробить. Вот последняя ситуация с «Роком над Волгой» там еще раз это показала.

— Ну, да, но Тольятти как-то представлен, во всяком случае, имеется информация о них, а Самара практически получается, что ее и нет.

— Что, серьезно?

— Да.

— Я этого не замечал.

— А вот есть «Афиша«, посмотрите, она же и в тексте потом видна и в прокладках между программами идет анонс «Афиши», а Самары – нет.

— Но я могу сказать, что после перемены руководителя департамента культуры тольяттинской мэрии, там такая очень ответственная, замечательная девушка по фамилии Евтушевская, я от нее регулярно получаю всевозможные афиши, релизы и так далее. Они действительно очень беспокоятся о своем имидже. Это заметно.

— Ну, да я как раз еще хотел добавить, что вы являетесь редактором газеты «Культура» и, естественно, что каждый номер газеты вызывает интерес и хочется поближе с этим знакомиться. Какое-то участие в финансировании этого проекта имеет министерство культуры, поэтому я, наверное, постесняюсь вас спрашивать о том, какие отношения у вас, или ваши отношения к сегодняшнему министерству культуры.

— Нет, почему, я отвечаю на любые вопросы. Я вам могу сказать, что мы постарались с Ольгой Васильевной зарыть топор войны, которым мы рубились несколько лет назад. Это с одной стороны, с другой – я вам честно могу сказать, что политика министерства во многом зависит от политики главы области. Министерство при том же руководителе, при практически том же составе, времен Титова – это одно министерство, времен Артякова – другое, времен Меркушкина – третье.

— И вы видите разницу?

— Я вижу разницу просто фантастическую! Я вижу разницу даже в том основном вопросе, в котором мы сражались с Ольгой Васильевной, с ее замом, Светланой Юрьевной Пряниковой, вопросе, который касается памятников. Проблемы, касающиеся уничтожения памятников, которыми занималось министерство культуры…

— Да не уничтожением.

— …уничтожением, уничтожением. В министерство культуры последние полгода, даже больше, чем полгода, я не могу кинуть в них ни одного камня, потому что после принятия соответствующего закона о разделении полномочий между областными и муниципальными властями, вот все те претензии, худшие претензии, которые были к министерству в позапрошлом и так далее годах, я теперь могу предъявить к мэрии Самары. Вот эту, жуткую эстафету уничтожения, вообще говоря, подхватил мэр и его команда. Это факт хирургический, это можно проследить по документам, по домам, по чему угодно. Сейчас у мэрии достаточно большое количество прав, которыми они «а» — не пользуются, а «б» — стараются все время перевести стрелку на министерство культуры, по старинке, хотя уже законы другие, документы другие, практика другая. Я не могу сказать, что я абсолютно во всем согласен со стратегической политикой министерства, разница в том, что у меня сейчас есть возможность сказать это лично и, если я скажу убедительно, то меня, в общем-то, иногда услышат. А вот та проблема с памятниками, я бы сейчас «перевел стрелки» на мэра.

— Ну, к городским структурам есть не только в сфере культуры вопросы и негативное отношение. Может быть, уместно сказать о том, что объявлены предстоящие выборы московского мэра, и сейчас обсуждается, как они пройдут, что произойдет, кто останется, кто уйдет, но однозначно можно к числу больших плюсов Собянина прибавить то, что он сумел собрать достаточно сильную команду специалистов, в том числе и человека, который занимается культурой – Капкова. Деятели московской культуры с большим уважением отзываются о том, что он делает, как он делает и, безусловно, в Самаре мы не видим такого лидера в сфере культуры, который публично бы светил проблемы, показывал пути их решения и почему мы во многом вас и пригласили как эксперта, потому что очень много негатива, очень много у людей желания сохранить то, что не должно уйти бесследно и в то же время мы не видим какой-то реальной, конкретной динамики.

— Я понял. Александр Васильевич, но здесь есть нюанс. Я не такой сторонник того, что делает Капков, мне абсолютно не нравится, как он руководит московской культурой во многом, хотя я честно могу сказать…

— Но объективно.

— … среди его замов, там мои очень хорошие товарищи, вот Лена Зеленцова стала его новым заместителем. В прошлом – руководитель созданного ей агентства «Творческие индустриеи». Несмотря на все это, у Капкова большевистские методы руководства культурой и все скандалы с переменой творческих лидеров театров, они все-таки не на ровном месте. Другая была бы политика, этих скандалов бы не было, начиная от театра Станиславского, Гоголь-центра нынешнего, Таганки и так далее. Вели бы себя по-другому, было бы все по-другому. Я не сторонник его стиля руководства традиционной культурой. Возможно, то, что касается Contemporary – там он что-то делает.

— Ну, и не только искусства. Речь идет и о парках, и о развитии всевозможных технологий, что все больше парков имеют wi-fi, имеют удобства, людям хочется туда придти отдыхать и не только парки, — культура в прикладном значении этого слова, не только искусство. Поэтому, есть точка зрения, что делается хорошая работа и можно по-разному к этому относиться. Но у нас не видно такой работы, которая, наверняка, же делается? Мы же не можем с вами сказать, что городские власти в сфере культуры ничего не делают?

— Городские власти в сфере культуры ничего не делают.

— Да?

— На самом деле это очень серьезная проблема и при Тархове я с Горбуновой пытался обсудить этот вопрос, ничего у нас не получилось. Понимаете, проблема в чем? Ведь по традиции считается, что самарская культура – это та часть, которая творится учреждениями культуры, театрами, концертными коллективами, подчиненными департаменты культуры мэрии. А что такое самарская областная культура? То, что подчинено областному министерству. А на самом деле?

Это и четыре областных театра, и филармония, и два областных музея, которые здесь находятся и на которые департамент культуры города не имеет никакого влияния и не хочет иметь никакого влияния и, по сути своей, между ними очень случайные отношения, разовые договоры на проведение конкретных мероприятий. Так, скажите, пожалуйста, как департамент культуры города может заниматься стратегией развития культуры, если ресурсы находятся не в его руках?

И более того, департамент города не делает ничего для того, чтобы повлиять на развитие этих ресурсов. Вот над этим надо задуматься и задуматься давно. Честно говоря, когда я был еще директором театра, а председателем горисполкома был Константин Алексеевич Титов, начинались какие-то разговоры о том, чтобы горисполком системно работал с театром, системно на него влиял, системно ему помогал и тогда получался бы результат, который они могли предвидеть и которым в определенной степени они могли управлять. Сейчас этого не происходит. Что такое сейчас департамент культуры? Это четыре театра.

Ну, давайте говорить всерьез, это четыре полупрофессиональных, полусамодеятельных театра. Я уверен, что если я у вас сейчас спрошу, какие четыре муниципальных театра, два давно работающих вы, наверное, назовете, это театр Жени Дробышева «Самарская площадь» и театр Сони Рубиной «Камерная сцена». Но есть еще два, один из которых «Витражи» и вот еще сейчас появился кукольный театр Левы Митрофанова. Кто про это что знает? Музыкальные школы в определенной степени относятся к городу, но, ведь, все методическое, целевое руководство осуществляют областные структуры.

Библиотеки, не сейчас рассуждать, какую ничтожную роль, к сожалению, играют библиотеки в культурной жизни российского народа. Что дальше? Там духовой оркестр Марка Когана. И кто еще? Это все настолько точечно, что не может собраться в одну мозаику, в одну картинку. Это настолько нелепо. Все это в конечном итоге сводится к праздникам вопля и тряски, который происходит на площадях города, по одинаковому сценарию, будь то Новый год, будь то День России, они неразличимы эти праздники. И все! И о какой системной работе, вообще можно говорить, имея вот эту часть ресурса?

А с другой стороны, там СамАрт, театр драмы, оперы, кукол, филармония, четыре областные библиотеки. Нет, мэрия ничего не сможет сделать, ничего, если не сядет за стол переговоров с областным министерством, чтобы попытаться найти общий язык с владельцем ресурсов. А передать областные театры в город тоже нельзя, потому что, помимо всего прочего, и музеи, и театры, и библиотеки – это организационные и методические центры для всех остальных театров, музеев и библиотек районов и городов области. Область тоже не может их отдать и правильно сделает, если не отдаст.

Я вам честно могу сказать, что я просто умолял министра – не знаю, как это все получится, но, если будет все-таки парк на стрелке, в том месте, где раньше должен быть стадион, – я умолял не отдавать это место городу, а сделать образцово-показательный областной парк, который бы был методическим и организационным центром всех парков, с которого брали бы примеры все остальные парки. Чтобы не было парков в том виде, в котором они у нас есть. Мне плакать хочется от их состояния!

— Ну, вот вы сказали такую сакраментальную фразу «если они сядут за стол переговоров». А что же они не сядут-то?

— А у города нет воли. Вы понимаете, есть это противоречие между областью и областной столицей, это противоречие, заложенное в нашем законодательстве, начиная от законодательства, связанного с распределением финансов. Это было всегда. Противостояние Сысуев-Титов, Тархов-Артяков, Азаров-Меркушкин.

— А потом они заявили об экстазе, что они «слились в экстазе, и все у них зашибись теперь».

— Нет, это я с вилкой слушал, лапшу стряхивая. Нет, это все ерунда абсолютная! Они могут заявить о любом экстазе, а потом совершаются поступки, которые свидетельствуют совершенно об обратном. Нужно понять, что мэр не является политической фигурой, а каждый приходящий на место мэра, он спит и видит, что он будет политиком. А он не политик, он старший дворник по большому счету! Человек, который должен обеспечивать наше с вами нормальное житьё-бытьё, должны работать, извините, вода и канализация, город должен быть чистым и так далее, и так далее, и так далее.

Вопросы стратегические – это все-таки вопросы государственные. Вот, смотрите, в школе взяли и разобрались очень просто. Школа, она – и муниципальная и государственная. Муниципальная власть не есть государственная власть, это органы местного самоуправления. Все, что касается материально-технического состояния школы, – это муниципалы. Все, что касается учебных программ, это, извините, государство, это государственная задача. Такое же положение, на мой взгляд, должно быть и со всем остальным.

Муниципалы не могут вмешиваться в идеологию. Мне можно говорить, что идеология – это плохо, это «большевистское слово», но без идеологии невозможно жить, ведь наш главный аргумент – рубль, это тоже идеология. Понимаете? Вот идеологией, неважно какой – связанной с художественной культурой, связанной с физической культурой, связанной с образованием, с наукой, идеологией, долгосрочными стратегиями должно заниматься государство. Муниципалы не могут это делать, это не их дело.

— Понятно, что вы обозначили проблему взаимоотношений между областью и городом, а кроме вас, как эксперта, как специалиста в этом плане, еще кто-то эти проблемы поднимает?

— Я вам могу назвать еще с десяток экспертов, которые придерживаются того же самого мнения. Если бы экспертное сообщество всерьез кто-нибудь о чем-нибудь спрашивал. Спрашивают не для того, чтобы принять решение, спрашивают для того, чтобы отметиться: «Мы спрашивали экспертов». А потом все равно принимают решение то, которое они считают нужными. Это очень долгий процесс.

Я с большим интересом смотрю за тем, как этот процесс развивается. Я небольшой сторонник ускорения. Они начали слушать, они иногда прислушиваются, они иногда принимают согласованные решения. Рассчитывать на то, что они переделаются за год, за два, за три так, что вот все будет по-иному, – у меня нет таких иллюзий. Да, нам надо жить долго, ну, будем жить долго, другого пути нет, будем медленно и уверенно разговаривать с ними и так далее. Вот.

— То есть, вы хотите сказать, что на уровне министерства культуры региона определенная работа в этом направлении ведется?

— Да я вам могу сказать, даже те люди, с которыми три года у меня были враждебные отношения, они очень грамотные, их нельзя обвинить в том, что они неграмотные. У них установки просто другие были, сменились установки, и все стало на свои места. Их нельзя поголовно обвинить в некомпетентности, это совсем не так.

— Мы должны сказать о том, что руководитель регионального министерства культуры госпожа Рыбакова является сейчас в новом кабинете правительства губернатора Меркушкина единственным из старого состава, еще пережила времена Артякова и была назначена при Титове. Сейчас в фарватере тех перемен, которые ведутся, у них все в порядке?

— Ну, я не знаю, насколько у них все в порядке, это вне пределов моей компетенции. Я могу лишь одно сказать, и я говорил об этом уже не раз: попробуйте вместо Рыбаковой пройтись по тем же самым кабинетам власти и получить такое же финансирование культуры, которое удается получать ей. Это первое. Но там есть один момент, который, я думаю, не радует и саму Ольгу Васильевну.

Вы понимаете, это момент так называемого отрицательного отбора. Он характерен не для министерства культуры, а вообще для нашей власти. Существование Ольги Васильевны в гордом одиночестве, ей играет иногда недобрую службу. Нет реальной альтернативы. Поисками альтернатив не занимаются только в сфере культуры, ее ни в каком коридоре власти не ищут. Ведь, посмотрите, что такое по большому счету сейчас кадровый резерв?

Это тридцатилетние мальчики из партии большинства. Для меня партия большинства – это партия героев Вячеслава Невинного из фильма «Гараж», помните такого? «Я из большинства!» Иногда они профессиональны, иногда они совсем не профессиональны, но они умеют прогнуться, и язык у них очень шершавый, вот это я могу сказать. Это ужасно если они придут на смену нынешним! И вот это есть кадровый резерв.

Когда его, по большому счету, начинают сравнивать с нашим поколением, или даже с нынешними сорокалетними, они очень здорово проигрывают. По разным причинам. Ведь совершенно не случайно, что губернатору – 62, а не 40 и, по большому счету, вот, если сейчас скажут: «Николай Иванович, а где ваш резерв?» И он останется тоже с широко раскрытыми руками – нет этого резерва, его нет у многих. Это трагедия, потому что, когда любой чиновник, губернатор, министр, столоначальник работает в ситуации, что за ним еще стоит парочка и не то, чтобы ждет, когда он освободит место, но, если он начнет зарываться…

— Дышат в затылок.

— …то они ему дышат в затылок. Сейчас в отрасли такая ситуации нет, это совершенно объективно. И я прекрасно понимаю, что это касается не только министерства, а и главных подведомственных учреждений и организаций этого министерства. Сейчас что-либо сдвинуть, ну не дай Бог какая трагедия. Ведь простите, некого найти. И это результат многолетней, многодесятилетней политики вычищения настоящего резерва. Вот это моя позиция, мое убеждение.

— Ну, да, ведь и сама же Ольга Васильевна публично не раз заявляла о том, что она не претендует на звание лидера культуры, или еще чего-то, она — менеджер, она говорит: «Я – менеджер». И вы же тоже отмечаете, она сумела добиться увеличения финансирования, что финансирование растет и, безусловно, то, что вы сказали, это все верно, но оно и порождает то, что хотели, то и получили.

— Тут, да, вы правы. Если рассмотреть эту ситуацию, то для меня здесь важно следующее, что после революции 1991-1993 годов, мы получили модель, которая меня крайне раздражает. Это модель, когда менеджер диктует. Менеджер должен обеспечивать творцу условия для творчества и не больше. Правда дальше возникает вопрос: «Это кому обеспечивать? Это кто у нас творцы?» И, вдруг, окажется, что этих творцов наших, вот земли Самарской, не так много. И окажется, что зачастую с перехлестом, правда, вахтовый способ руководства учреждениями самарской культуры приглашенными худруками многочисленными – это, вообще говоря, неизбежность и трагедия, потому что многие из них не рассматривают Самару, как место своего долгосрочного пребывания.

Ну, я могу привести несколько руководителей не местных, которые осели и которые здесь работают уже десять-двадцать и так далее лет, но я вам могу привести достаточно большое количество людей, которые сюда заезжают и это очень плохо сказывается на том, как развивается здесь, прежде всего, профессиональное искусство. И это не претензии к их профессиональному мастерству, а просто это для них чужое, это временное, это способ подработки, понимаете? Вот это вот бесит!

— Ну, Самара ведь часто была такой точкой опоры, плацдармом для того, чтобы реализоваться как-то тут и двинуться дальше, это касается не только культуры.

— Вы знаете, а в культуру приезжали и оставались на десятилетия. Значит, приехал Чернышев, работал здесь четверть века, приехал Монастырский, остался здесь на всю жизнь. Они же тоже не местные люди. Приехал Проваторов и работал здесь двадцать лет. Приехал Вячеслав Гвоздков, он тоже существует здесь два десятилетия, таких много, но много, к сожалению, и других.

Я могу называть такие фамилии, ведь есть только один удивительный альянс Соколов-Шапиро, который существовал, я даже не знаю в каком времени сказать – существовал или существует, потому что Адольф Яковлевич давно уже ничего не ставит в Самаре, но по-прежнему ставят те люди, которых он пригласил сюда работать, вот Цхвирава – последняя постановка театра, «Ханума». Вот это удивительный альянс.

— Вот удивительно много интересных тем и вопросов, я сожалею, что мы не можем очень подробно говорить о многих вещах, может быть, телеграфно назову какие-то темы, а вы сами отберете, что вам покажется интересным, так сказать, проблема с памятниками в Самаре, новыми, новоделами, историческими памятниками, раз…

— Но, подождите, памятники – это вот Буратино?

— Да, да.

— Мне все темы интересны.

— Я понимаю.

— Это беда. Замечательно, когда в Петербурге есть Чижик-пыжик, но, правда, там есть Медная бабушка и Медный всадник, правильно?

— Да.

— Там есть какие-то ключевые…

— Базовые.

— …базовые, имиджевые памятники, а есть памятники, которые позволяют к городу относиться не только по серьезному, понимаете, а еще и с улыбкой. Ну, замечательно! В Одессе есть Бендер, но в Одессе есть Дюк, понимаете, и так везде. А у нас есть Деточкин, который встречает всех на вокзале и говорит: «Ребята, вы приехали? Ну, держитесь!». Я вообще абсолютно искренне Александру Евсеевичу посоветовал, вот этих деточкиных, их надо ставить на стоянке автомобилей чиновников мэрии, чтобы они подходили к памятнику и задумывались: «Если я буду себя также вести, вот этот парень еще жив!».

— Он борется с коррупцией.

— Да, он борется с коррупцией, но причем здесь вокзал?! А на месте, где памятник Борису Иосифовичу Свойскому он должен был быть, на стрелке Волжского проспекта и Куйбышевской.

— На набережной.

— Нет, на Струкачах наверху, там сейчас будет Буратино. Ну, полное впечатление, что, или Азаров только часть книжки читал и так далее.

— Про Дуремара не слышал, да?

— Нет, если есть Буратино, тогда есть Поле Чудес, если Поле Чудес, тогда это и есть Страна Дураков? А если бы этот памятник поставили во дворе усадьбы Алексея Толстого, это было бы понятно, но, когда его ставят, как лицо этого города? Одно дело, когда у нас есть памятники Козлову с Засекиным, тогда, пожалуйста, сколько угодно, ну, наверное, все-таки не Деточкиных, но Буратин. А когда это одни Буратины? На мой взгляд, это недопустимые вещи.

— Хорошо, давайте перенесемся в другую совсем плоскость, но которая тоже имеет отношение к культуре. Поговорим о рекламе. Я, как человек, стоявший у руля бесплатной газеты «Ваш выбор», которая выходила 18 лет, и мы в ней пытались так газету делать, типа, собаку не той породы, газету, которая нужна была бы и интересна людям, у меня до сих пор вызывает удивление: ну ладно, не талантливые исполнители, выпускающие рекламу в газетах, на радио и телевидении, но ведь клиенты-то, они почему воспринимают совершенно ужасную, бездарную, грубую рекламу, которая вызывает негатив, которая вызывает раздражение, которую хочется выключить. Это же неправильно!

— А по приколу.

— Да?

— По приколу, потому что скоро мы будем писать все либо строчными, либо прописными буквами, в зависимости от того, как капслок нажат, и будем писать без знаков препинания, потому что это очень сложно и с вот этими рожицами всевозможными, которые называются смайлики. Заказчики эти – он же все совершенно одинаковые. «А по приколу!» Вот начали коверкать язык для того, чтобы создавать новый язык. Для меня создание нового языка – это всякий раз победа безграмотности над грамотностью, все равно.

Тут другой вопрос для меня важен. А какого черта в прошлом году мэр Самары запретил, отменил контрольные функции у того человека, который всегда был главным художником города? Во-первых, сейчас нет главного художника города, сейчас есть начальник департамента там рекламы и еще чего-то, и он не имеет права дать по рукам. Вот это трагедия! Неужели мэр не понимает, что навешанные на памятник двенадцать рекламных стендов, плакатов и так далее, коверкают этот памятник.

Это издевательство над ним, а те буквы, которые написаны на этих стендах – это издевательство над нашими глазами, ушами и так далее. А, с другой стороны, от поколения, у которых лучший друг – твиттер, вообще я ничего другого и не жду. Но здесь надо употребить власть, надо отменить это решение, надо ввести эти контрольные функции и надо ввести цензуру, но цензуру не идеологическую, а хотя бы посадить человека, который бы объяснял, к каким трагическим последствиям может привести коверкание великого, могучего русского языка, о котором вспоминают один раз в год 6 июня.

— Да, слава Богу, хоть так вспоминают.

— Да, пока еще хоть в этот день, да.

— Но это тоже, наверное, можно сказать, в «огород» городского департамента культуры эта тема культуры рекламы, на самом деле, даже такого понятия нет? Мало того, что за этим никто не следит и это полностью пущено на самотек.

— Ну, если говорить формально, то это не департамент культуры, это департамент строительства и архитектуры, наш главный художник был подчинен этому департаменту, если говорить организационно. А, вообще говоря, этот факт говорит о том, что руководство города, развитием культуры не очень озабочено, хотя мэр является спонсором, соорганизатором многочисленных концертов, выставок и фестивалей, но вот на этом бытовом уровне то, что он делает, абсолютно противоречит его участию во всем том, о чем я рассказывал.

— Мы сегодня много с вами подняли тем, вопросов, проблем. Вот, если коротко завершить этот разговор, о чем в сфере культуры вам хотелось бы сказать в первую очередь и что беспокоит вас? Может быть, я не в курсе того, над чем думаете вы?

— Меня беспокоит, прежде всего, то, что, несмотря на огромное количество мероприятий, выставок, спектаклей, концертов, которые на самом деле делаются, мы так и не определили, как мы строим мост – вдоль реки, или поперек. Мы это все делаем, не понимая зачем и абсолютно не понимая и даже не пытаясь предсказывать те результаты, которые мы в итоге получим. Потому что результат выставки – это, ведь не выставка. Результат спектакля – это не спектакль. Это коммуникация между людьми, которые посмотрят все это, увидят и обнаружат там какие-то смыслы. Вот отсутствие этих долгосрочных программ – самая большая беда.

Мы, конечно же, в этом деле можно тоже переборщить, потому что предыдущий министр Элеонора Александровна занимался исключительно созданием концепций. Количество концепций на один квадратный стол, который стоял у нее в министерстве, превышал вообще все мировые стандарты.

И в конечном итоге мы получили упадок, потому что профессор-министр – это замечательно, надо было еще заботиться о живом деле, а этой заботы на самом деле, по большому счету, не было. Надо точно определить, что и зачем мы делаем, потому что, если Николай Иванович не будет покушаться на бюджет культуры, то с теми средствами и ресурсами, которые у сферы культуры есть, можно творить значительно больше. Их можно использовать, на мой взгляд, значительно эффективнее.

— Хорошо. И совсем уже в завершении, такой вопрос, даже, может быть, не вопрос, а реплика. Вы человек, активно работающий в интернете, следите за блогосферой и всем тем, какое отражение наша реальная жизнь находит в душах жителей, блогеров. Негативное отношение ко всему тому, что делается в плане сохранения культуры, это конечная вещь, или можно на что-то надеяться? Потому, что люди кричат, люди говорят о том, что сделайте что-то, остановитесь, сохраните, а в ответ – тишина, да? Как в той песне.

— Вообще, на самом деле, конечно же, есть стратегия, которая работает в Западной Европе, которую можно совершенно спокойно перенести, здесь нет никакой специфики, на российскую почву и получить положительный результат. А что сдерживает? Основное, что сдерживает, это любовь российских бизнесменов к коротким деньгам. Они не верят в то, что вся эта халява, которая называется Российской Федерацией, проживет достаточно большое время. Они хотят получить сейчас, потому что, как говорит в интермедии Михаил Задорнов: «Где я, а где завтра?» Они хотят это забрать сразу и сейчас.

Для того, чтобы поменять эту установку, нужна политическая воля. Не политическая воля губернатора, или министра культуры, а политическая воля «в федеральном масщтабе». Хотя, если мы вспомним Собчака образца 1991 года, как Собчак сделал? Он запретил кооператоров пускать в пустующие магазины Санкт-Петербурга. Он говорил: «Пожалуйста, если вы хотите торговать, хотите что-то делать, берите подвалы». И они вошли в подвал, что они сделали? Они сделали гидроизоляцию всех этих домов, и памятники начали выживать. Что делал этот гонимый, хулимый губернатор Перми? В город входит бизнес, он говорит: «Да замечательно! Я вам предоставлю шикарный совершенно дом, в центре города».

— Вы про Мясникова говорите?

— Нет, Перми, не Пензы. Про Чиркунова. Он говорит: «Пожалуйста, входите, я вам дам любой памятник, но у меня только одно условие, вы должны провести его реставрацию». Вот это замечательно! Вот такие мелкие вещи есть. Но к великому моему сожалению, я не очень верю в конечный результат вот этого всеобщего точечного вот этого, потому что ушел Собчак, пришел Яковлев, многое поменялось. Ушел Чиркунов, непонятно, чего там будет, понимаете? Поэтому, я за то, чтобы все это было во всероссийском масштабе. Это можно сделать. Но я в это не верю! Этого не будет никогда!

Потому, что когда бизнесмен знает, что нет уверенности, доживем ли мы до семнадцатого года, как Амальрик в свое время писал, а, может и не доживем. Вот лучше, ребят, я сегодня хапну, у меня там домик есть, известно где, вот я на всякий случай, вот сегодня денежки в кармане, так лучше. И не буду я заниматься длинными деньгами, восстанавливать, думать об имидже неизвестно чего и зачем. Вот, поэтому, сделать это все можно, но это не будет сделано никогда.

— Я думаю, совсем уже в завершении нашего разговора мы не можем не сказать о том явлении, как международный фестиваль «Рок над Волгой», который собрал уже более полумиллиона любителей музыки. Тут разные есть точки зрения, но в любом случае Самара вышла на такой уровень, на котором она еще не была.

– Поведение молодежи и увлечение рок-культурой – здорово, но я не понимаю двух вещей. Первое: какое это отношение имеет к Дню России? Какое отношение концерт Рамштайна имеет к Дню России? Я этого не понимаю! Это – ошибка! И поэтому говорить о том, что «это имидж Самары поднимает» – ошибка. Это, на мой взгляд, – политическая ошибка, и я считаю, что губернатора, который был поражен масштабами происходящего, но который не до конца понимал, чем все это закончится, – подставили его советники.

Причем, не из сферы культуры, а из сферы пиара. Это – подстава чистой воды. Люди, эксперты это не понимают, чего они насоветовали. После этой фразы, и это к гадалке не ходи, – завтра проиллюстрируют кадрами из толпы с участием полиции, с участием “сильно трезвых зрителей“, а поверху пойдет текст Меркушкина…

Есть один момент. Говорить о том, что мы не любим то, что там происходит, было бы нелепо. Сейчас уже у власти поколение, для которых Битлз и Роллинг Стоунз – старшие товарищи – они выросли на их музыке. И говорить, что власть идеологически это не приемлет и не понимает – нелепо. У нас выходит в четверг номер «Культуры», об этом будет две публикации, одна – моя, другая – девочки, которой 20 лет. И мы неожиданно совпали с ней в оценках.

Я не знаю ни одного английского фестиваля рок-музыки, который бы был посвящен тезоименитству королевы. Я не видел ни одного американского фестиваля рок-музыки такого масштаба, который бы был посвящен Дню независимости. Второе. Я не видел никакого фестиваля, на который бы приехала королева или Президент Обама. И поэтому говорить о том, что это «имидж Самары поднимает», понимая, что там происходит, – у меня есть большое количество фотографий и видеоматериалов, которые позволяют трактовать эту фразу по-разному…

Это, на мой взгляд, – политическая ошибка и я считаю, что губернатора, который был поражен масштабами происходящего, но который не до конца понимал, чем все это закончится, – подставили его советники. Причем, не из сферы культуры, а из сферы пиара.

Вот за это я бы уволил все Департаменты, отвечающие за имидж области, вместе взятые. Это – подстава чистой воды. Люди, эксперты это не понимают, чего они насоветовали. Я считаю, что фестиваль должен продолжаться, но безумие с Днем России надо заканчивать. Это не понятно почему и для чего…

— Это вам не понятно!

— Нет! Это не понятно Юрию Шевчуку, который сказал, что он никуда не приедет, это не понятно и многим другим. Это не понятно поколению наших детей – девочка, которая написала статью, и которой никто ничего не «надиктовывал» и не давал «ценные руководящие указания» – она это восприняла почти так же, как я сейчас говорю. Это очень многим не понятно. Что, эти люди на носилках, эти умирающие от жажды и бесконечно пьющие пиво зрители, – это вот и есть «имидж»? Вы мне скажите, торговля, когда туда не пускают со своей собственной водой, а поллитровую бутылку можно было купить за 50 рублей, – это «имидж»? Рамштайн, который вел себя так, как он вел себя на всех концертах, со всеми этими провокациями, в том числе, околосексуального характера, которые они всегда делали, – это «имидж»?

Ребята, как-то надо “тщательне?е” к словам относиться. Как-то все-таки думать “чем слово отзовется“… А пока оно отозвалось таким недоумением.

————————————
Ранее у нас по этой теме:

“Я так думаю!” Виктор Долонько о фестивале “Рок над Волгой”

————————————

Мы благодарим известного самарского культуролога и журналиста Виктора Викторовича Долонько за участие в этом проекте.

***