Эксперт: Для улучшения отношений Грузии и России потребуется смена поколений
Спустя пять лет после событий в Южной Осетии отношения России и Грузии остаются напряженными. Улучшить ситуацию не удастся еще долго, заявил в интервью DW эксперт Алексей Малашенко. Грузино-югоосетинский конфликт, эскалация которого произошла 8 августа 2008 года, и последовавшая за ней пятидневная операция России «по принуждению к миру в зоне ответственности миротворцев» привели к полному разрыву дипломатических отношений между Грузией и Россией.
В течение трех лет после августовских событий в Южной Осетии между Москвой и Тбилиси не шла речь о примирении.
Затем отношения между бывшими союзными республиками начали постепенно возобновляться, хотя об их нормализации по-прежнему говорить рано. О том, как сегодня можно охарактеризовать российско-грузинские отношения, как они могут измениться после выборов президента Грузии, которые пройдут в октябре 2013 года, рассказал в интервью DW известный востоковед, эксперт по Кавказу, член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко.
DW: Отмена визового режима с Грузией, возвращение минеральной воды «Боржоми» и грузинского вина на российский рынок… Это уже признаки оттепели или улучшения климата в отношениях между Москвой и Тбилиси?
Алексей Малашенко: Ситуация в отношениях России и Грузии по сравнению с тем, что было накануне и после августовских событий 2008 года, конечно, улучшилась. Связано это в первую очередь с тем, что перестает играть роль фигура Михаила Саакашвили. Но это — субъективный фактор. А объективный фактор состоит в том, что в Грузии прекрасно понимают необходимость и важность выстраивания отношений с Россией, даже если для этого придется закрыть глаза на проблемы, которые решить не удается.
То, что сейчас происходит в отношениях между Москвой и Тбилиси, является результатом грузинской «стратегии малых дел». Это не только вино и «Боржоми», отмена визового режима. Это и молчание в связи с предстоящей в 2014 году Олимпиадой в Сочи, и затишье вокруг темы вступления Грузии в НАТО. Теперь очень важно, насколько в Москве с пониманием отнесутся к стремлению грузин улучшать отношения и насколько в Кремле понимают, где пределы, дальше которых Грузия в своих уступках не пойдет.
— Как скоро возможно восстановление дипломатических отношений между Россией и Грузией?
— Боюсь, что я до этого не доживу. На мой взгляд, потребуется смена поколений, потому что Москва называет условием восстановления дипломатических отношений признание Грузией независимости Абхазии и Южной Осетии, а в Грузии на сегодняшний день ни один политик не подпишется под бумагой, которая фактически свидетельствует о распаде страны. В этом же ключе стоит рассматривать заявление Дмитрия Медведева 5 августа 2013 года о том, что Москва готова восстановить дипотношения с Тбилиси, если Грузия признает то, что произошло в августе 2008 года.
Ответ главы Минюста Грузии Теи Цулукиани сводился к тому, что восстановление российско-грузинских отношений возможно лишь в том случае, если не будет никаких дополнительных условий. Медведевское заявление, может быть, и глупое, но оно показывает: не рассчитывайте на это никогда. По крайней мере до тех пор, пока живы Медведев и Путин.
— Связано ли нынешнее потепление отношений между Москвой и Тбилиси с ожиданием выборов президента Грузии?
— Конечно. Михаил Саакашвили был главным врагом Владимира Путина в Грузии. Там имели место личные обиды, а ведь хорошо известно, что Путин уделяет много внимания личным симпатиям и антипатиям. Не исключаю, что на выборах в октябре в Грузии победит человек, который достаточно миролюбиво, насколько это вообще возможно в Грузии, относится к Москве. Например, Нино Бурджанадзе. В понимании Кремля — это «наш человек». Она заканчивала МГИМО, раздражения к России не испытывает, а если разыгрывала антироссийские настроения, то лишь потому, что ей это было выгодно в тот момент.
— В Кремле знают, кто придет к власти в Грузии после президентских выборов?
— Вполне может быть, что знают. Но существует вариант, что в Грузии вообще изменят Конституцию и президент перестанет играть ту роль, которая отведена ему сейчас, не будет иметь ту власть, которая была у Михаила Саакашвили. Это, кстати, тоже устраивает Кремль, поскольку нынешний премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили явно симпатичен российской власти. Он готов развивать отношения с Москвой и даже, если понадобится, идти на уступки.
— А возможно ли возвращение Грузии в состав СНГ после прихода нового президента?
— Мне кажется, что членство в СНГ не нужно Грузии. Конечно, возврат в СНГ может стать дополнительным жестом доброй воли, адресованным Москве, но я уверен, что в Грузии на это не пойдут, да я и сам не считаю это правильным шагом. Другое дело, можно обсуждать вхождение Грузии в Единое экономическое пространство с Россией, например в пресловутый Евразийский союз или Таможенный союз. Но непонятно, в каких границах Грузия будет признана. Ведь если это потребует отказа от спорных территорий Абхазии и Южной Осетии, то вряд ли найдется грузинский политик, готовый подписать подобный договор.
— Как, по вашему мнению, Россия в дальнейшем будет разыгрывать карту с признанием суверенитета непризнанных республик Абхазии и Южной Осетии?
— Проблема, касающаяся признания независимости Абхазии и Южной Осетии возникла не во время войны 2008 года. Она существовала всегда, даже при советской власти. Я вообще считаю, что если бы во время распада СССР нашлись люди, которые вернули Абхазию в состав РСФСР, как Крым вернули Украине, то не произошло бы ничего из того, что мы сейчас наблюдаем. А теперь я на месте Москвы вообще оставил бы в покое эту тему.
Дело в том, что в Абхазии есть часть общества, в первую очередь это крупный бизнес, которая уже сегодня пытается воспользоваться существующей пока «псевдонезависимостью», чтобы выйти из-под давления российского чиновничества и добиваться, насколько это возможно, самостоятельных внешних контактов. Поэтому я считаю, что Россия, признавая независимость Абхазии, приобрела дополнительную головную боль. Южная Осетия, в отличие от Абхазии, это вообще странное образование, небольшой кусок земли. И здесь вообще говорить о какой-то реальной независимости просто бессмысленно.
*