«Безумцы», безумицы и безумные дни
«Безумцы» возвращаются на телевидение, однако каково на самом деле приходилось женщинам в этих одержимых сексом рекламных агентствах? («The Telegraph», Великобритания)
Обман снова на экранах, и с ним вместе супружеская измена, ревность, амбиции, скрытность, высокие каблуки и чесучовые платья-футляры. Да вы угадали – на следующей неделе, после 17-месячного перерыва, начинается пятый сезон «Безумцев» («Mad Men») – сериала, вернувшего к жизни рекламное агентство из шестидесятых годов. С нетерпением ждем очередных неверных мужей, сексуальных секретарш и попоек с убойными дозами мартини. «Я могу работать так, — мурлычет амбициозная копирайтер Пегги Олсон (Peggy Olson), облаченная только в лифчик и нижнюю юбку. – Давай раскрепостимся».
«Безумцы» — захватывающий сериал с редкостным вниманием к деталям, остроумным сценарием и серьезной культурной значимостью. Он по праву получил культовый статус – на это указывают тематические вечеринки, интенсивное обсуждение в научных работах и даже публикация специальных кулинарных книг.
Однако, несмотря на точность в деталях, трудно не задаться вопросом о том, действительно ли в рекламных агентствах шестидесятых так активно потребляли виски и «Драмбуйе»? Неужели легкомысленная атмосфера, в которой процветает серийный соблазнитель Дон Дрейпер — это не выдумка? Да, все, разумеется, так и было, заявляет женщина, которую считают прототипом Пегги Олсон. На деле, утверждает она, реальность была даже хуже того, что мы видим по телевизору.
В своей новой восхитительной книге «Безумицы: Другая сторона жизни на Мэдисон-авеню» («Mad Women: The Other Side of Life on Madison Avenue») Джейн Маас (Jane Maas) рассказывает, каково было женщинам в шестидесятых работать в рекламной индустрии. Как и Пегги, Маас была одной из немногих женщин, добившихся в этой области профессионального успеха. Она начинала секретаршей, но вскоре стала копирайтером в знаменитом агентстве Ogilvy & Mather, и в итоге сделала себе имя. В частности она работала над легендарной кампанией «Я люблю Нью-Йорк» («I Love New York»). Потом она управляла собственным агентством, а позднее возглавила нью-йоркский офис рекламного гиганта Earle Palmer Brown. Ее книга посвящена изнанке безумного мира рекламного бизнеса тех времен, когда мужчины были мужчинами, а женщины — секретаршами.
Это была эпоха необузданного секса – и необузданного сексизма. В Sterling Cooper, вымышленном агентстве из «Безумцев», Дон Дрейпер постоянно обманывает свою жену Бетти. Маас пишет, что в реальной жизни, в агентстве, которым управлял Джерри Делла Фемина (Jerry Della Femina) (рекламщик, книга которого, как считается, послужила источником вдохновения для сериала), каждый год проводился так называемый секс-конкурс – тайное голосование, в ходе которого сотрудники агентства отвечали на вопрос, с кем они хотели бы переспать. Победитель получал в награду право провести выходные в роскошном отеле Plaza, второе место вознаграждалось ночью в Plaza, а третье – ночью на диване в кабинете главы агентства.
В свою очередь в агентстве Young & Rubicam руководство регулярно отправлялось между полуднем и двумя часами дня в расположенный неподалеку отель Lexington, чтобы заняться вещами, непосредственно не связанными с работой. Одна из секретарш вспоминает, что она потеряла девственность с венгром, отвечавшим за рекламную кампанию десертов Jell-O, и лишь позднее узнала, что у него были романы со всем машбюро.
Единственным рекламным агентством, не отличавшимся подобным кипением сексуальной жизни, было J Walter Thompson – так как в большинстве кабинетов там не было дверей. По слухам, об этом распорядилась жена директора, которая сама была копирайтером и знала нравы рекламного мира не понаслышке.
Маас упоминает и о темной стороне этого праздника жизни. Выражение «сексуальное домогательство» в те времена еще не вошло в оборот. Большинство женщин полностью зависели от начальников-мужчин и в том, что касалось работы, и в том, что касалось зарплаты. «Если он хотел с тобой переспать, приходилось задаваться вопросом о том, что для тебя важнее: самоуважение или карьера», — пишет она. От нее самой один из креативных директоров два года подряд добивался секса так агрессивно, что в итоге довел ее до обращения к психиатру.
Впрочем, она признает, что были женщины, использовавшие эту пронизанную сексом атмосферу к своей выгоде. Самым простым способом продвинуться от секретарши до копирайтера было понравиться начальнику. «А самым быстрым способом понравиться начальнику было с ним сойтись», — сухо комментирует Маас.
В то время не в ходу было не только понятие сексуального домогательства, но и понятие равенства. Маас избавилась от необходимости быть присяжным заседателем, просто поставив в заявлении об отказе галочку напротив: «Потому что я женщина». Женщинам-копирайтерам приходилось вести рекламные кампании мыла или моющих средств для туалетов в то время, как их коллеги-мужчины занимались заказами от Mercedes-Benz или American Express. В «Безумцах» Дон Дрейпер устраивает разнос Пегги Олсон за то, что она осмелилась попросить прибавку. Маас вспоминает, что когда одна из работавших в Ogilvy женщин пожаловалась начальнику, что она зарабатывает намного меньше, чем один из равных ей по должности сотрудников мужского пола, она услышала в ответ: «Но он же мужчина и должен содержать жену и детей».
Даже знаменитая мода шестидесятых – от перчаток и жемчугов Бетти Дрейпер до пресловутого красного платья Джоан – сковывала женщин. Маас называет «орудиями пытки» превращавшие грудь в «острия копий» конические бюстгальтеры с их тугими лямками, которые натирали кожу, швы на чулках, которые надо было постоянно поправлять, и высокие каблуки, которые приходилось носить не только в офисе, но и по дороге на работу и с работы — и даже дома, занимаясь домашними делами.
Ношение шляпок в офисе было, по словам Маас, не прихотью моды, а «символом статуса», отделявшим копирайтеров от секретарш, которые ходили с непокрытой головой. Поэтому шляпки никогда не снимали – ни за работой, ни во время обеда. «Пегги приходит в офис в шляпке и надевает ее, когда уходит, но я не видела, чтобы она сидела в ней за столом, — отмечает Маас. – В сериале мало ошибок в костюмах, но это – одна из них».
По словам Маас, выдумка определенно превзошла реальность только в одном — на самом деле в рекламных агентствах по утрам никто не пил. Однако в обед пили все. К двум люди обычно возвращались в офис, но в пять вечера направлялись в бар и начинали сначала. Особенно популярны были мартини, «Ржавый гвоздь (виски и «Драмбуйе») и «Жало» (белый ликер Cr?me de menthe и бренди).
Тем, кто был слишком занят, чтобы уходить из офиса, директорская столовая Ogilvy & Mather предлагала любые спиртные напитки. Когда Маас впервые в ней обедала, она хотела взять минеральную воду Perrier. Президент агентства посоветовал ей взамен глотнуть виски. «Это будет дешевле», — объяснил он.
Много пить было престижно: одним из легендарных пьяниц агентства Ogilvy был телережиссер по имени Винс, который быстро выпивал подряд четыре или пять мартини со льдом, что впечатляло даже главных мачо агентства. Однажды, взяв мартини Винса и сделав глоток, Маас обнаружила, что в бокале была только вода. «Не выдавай меня», — просил он ее потом.
Такой же частью повседневности, как пьянство, было курение. Сейчас это уже трудно себе представить. Однако как бы ни шокировал нас курящий в смотровом кабинете мужчина-гинеколог, к которому Пегги Олсон приходит за противозачаточными, это недалеко от личного опыта самой Маас. Едва родив свою старшую дочь, она закурила прямо на больничной койке — одной рукой она баюкала новорожденную, а другой держала сигарету.
Маас, в отличие от многих, сумела преуспеть в качестве работающей матери (по ее словам, ей помогли две вещи – хорошая домработница и тот факт, что на первом месте у нее была работа, на втором – муж, а на третьем — дети). Однако в жизни, как и в «Безумцах», работающие матери в то время были редкостью. Большинство агентств увольняли женщин на пятом месяце – никаких отпусков по беременности не было. Неудивительно, что одна из сотрудниц такого агентства, например, скрывала беременность, нося огромные гавайские платья муу-муу. А одна предприимчивая юрист в Ogilvy сумела родить в длинные выходные, пришедшиеся на День благодарения, и вернуться к работе, не пропустив и дня.
Однако, несмотря на все эти трудности, не вызывает сомнений, что Маас вспоминает о временах своей работы в Ogilvy с теплыми чувствами. Возможно, тогда женщина не могла угостить мужчину обедом, но Маас считает, что сейчас работающие женщины ничуть не счастливее, чем была она. Возможно, им даже приходится труднее – им приходится больше работать и от них большего ждут.
Напротив, сама она помнит в первую очередь не сексизм и не ограничения, а то, что приносило удовольствие – увлекательную работу, товарищеские отношения, адреналин от удачных кампаний. «Безумицы, безумцы и безумные дни – какое замечательное время это было», – пишет она.
Оригинал публикации: Mad Men, mad women and mad days
(«The Telegraph», Великобритания)