«Я так думаю!» А.Виноградов (3)

В редакции Самара today продолжаем серию встреч с Анатолием Валентиновичем Виноградовым. Мы говорим о проблемах экологии, краеведения, экономики. И я думаю, что самое время наступило сказать о Волге. В каком состоянии сегодня Волга глазами специалиста, глазами биолога, глазами эколога, краеведа-историка?

— Здесь два фактора, которые нужно помнить. Где мы живем, в каком месте. И в какое время. Многих стало радовать то, что у нас продали весь транспорт Самарской области — в Китай. Все наши «крылатки» продали, транспорт пассажирский. А то, что осталось, как вы знаете, в не очень хорошем состоянии, и даже одно судно потерпело катастрофу недалеко от нас, в Куйбышевском водохранилище.

Некоторых радует то, что меньше стало загрязнителей. У нас заводы позакрывались. Был у нас один из важнейших загрязнителей Волги Завод имени Масленникова. Нет теперь Завода имени Масленникова. Но, кстати, земля под ним еще сочится ядами и так будет долго, я точно это знаю, как специалист. В нашей среде это прекрасно все знают — там были очень сильные химические загрязнения. И они продолжают загрязнять. Но все-таки это не то, что действующее производство.

С другой стороны, мы знаем, что почему-то рыбы стало меньше. Об этом говорят не только рыбаки, но и работники рыбного хозяйства. Инспектора говорят: «Ну нет рыбы! Невозможно стало поймать на уху даже браконьерскими способами…»

С чем это связано? С человеком. Для того, чтобы Волга существовала нужно, чтобы она оставалась рекой. А река — это что? Это вода и течение. Течение мы остановили, не мы, а наши непосредственные предки в советское время, плотинами. Плотинами по Всей Волге. Хотя Саратовское водохранилище, на котором находится город Самара, оно больше всех участков сохранило русловые условия — здесь течение есть. Это связано с высокими берегами.

Воды стало меньше. Тут уже время такое и место — это климатический фактор — мы находимся в зоне лесостепи, то есть на границе леса и степи.

Если брать историю опять — даже не тысячелетия, а больше десятков, даже сотен тысяч лет — мы знаем, что здесь постоянно колебалась эта граница леса и степи. Происходила флуктуация. Сейчас она не в нашу пользу.

Хотя некоторым нравится жара, мне жара не нравится. Все-таки прохлада — это жизнь, а жара — это смерть, это обезвоживание. И это наступление степи продолжается. Сейчас она идет, наступает. И пустыня, и степь. И в связи с этим — уменьшение воды. Поэтому для нас важно сохранить воду хотя как источник воды. А уже на втором месте, как источник чистой воды. А на третьем месте, как источник питьевой воды. А это не одно и тоже.

Потому что есть разные ГОСТы. Ели смотреть по ГОСТам, то еще в начале, скажем, перестроечного времени, наши ГОСТы были строже, чем в Западной Европе. И когда в рамках сотрудничества к нам приезжали сюда волонтеры из Западной Европы, и из Америки сюда приезжали в Национальный парк, они думали, что они увидят здесь совершенно грязную реку, судя по нашим публикациям, кстати говоря., типа: «Волга — грязная река!»

Они приезжали и удивлялись: она намного чище, чем реки в Западной Европе. Просто наши ГОСТы были намного строже.
Сейчас у нас ситуация, к сожалению, гораздо хуже. Скажем прямо.

Хуже — с законодательством экологическим, с юриспруденцией. У нас развалены экологические службы, экологические министерства. Все это нужно восстанавливать. Жизнь заставит это сделать. Как бы это кому-то ни хотелось…

Никакие экологи не «враги народа«, еще раз подчеркиваю. Без этих «врагов» просто невозможно будет жить. Тем, кто хочет жить.

В каком она сейчас состоянии, Волга? Для того, чтобы сказать точно, нужные честные контрольные замеры.

— Кто-то ведет эту работу?

— Ну, санитарные службы, наверно, ведут. Иногда появляются их более или менее грамотные прогнозы. Особенно — по чистоте пляжей перед их открытием. «Вот, мол, тут появились какие то бактерии…» Иной раз грамотный биолог просто смеется над этим. Бактерии там есть всегда. И кроме бактерий, там есть еще много-много чего: водоросли, сине-зеленые водоросли, золотистые водоросли, а выясняется, что санитарный врач не знает этого, он этому не учился. Он видит, что там что-то плавает и на всяки случай пишет: «Запретить!» И все.

Нужны грамотные биологи. А что у нас с грамотными биологами в экологическом образовании? Я работал в сфере образования, экологического образования, заведовал кафедрой экологического естественно-научного образования в институте повышения квалификации работников образования. И работал заведующим кафедрой естествознания и экологического образования в Самарском государственном педагогическом университете. Эта кафедра экологии закрыта. Вот только что узнал от товарища с бывшей своей кафедры ботаники и знаю, что в Педагогическом делается. Закрыта кафедра ботаники в Педагогическом университете. Педагогический университет уже не университет и не педагогический! Другое название. Кафедра зоологии там закрыта. Это куда годится?!

История показывает: когда закрываются такие кафедры — ботаники и зоологии — это все! Это крест. Это конец. Крест не в православном значении слова, а говоря языческими, славянскими словами — «крыжа» — крест. Вот такая «крыжа» на этом деле стоит…

Экологическое образование.Здесь такая пирамида: экологическая культура стоит на экологическом воспитании, экологическое воспитание стоит на экологическом образовании, а экологическое образование стоит на естественно-научном образовании. И, извиняюсь, без религии. Религия — это прошлое. Это часть общечеловеческой культуры общества, Но сюда — не надо!

— Конечно.

— Образование должно быть образованием. А это даже не вся культура и по некоторым основным направлениям религия является тормозом.
— Так же как и тормозом, наверно, являются и плотины, которые, когда их возводили, то обещали золотые горы, что они, мол, решат все проблемы, все будет… А сейчас, я знаю, что жители Тольятти бьют тревогу о том, что вода стала уже настолько зеленая, что и на вкус уже ядовитая, не дай Бог тебе ее проглотить…

— На это я могу сказать следующее. Возьмем наш человеческий организм. Вы же знаете, что есть тромбы в кровеносной системе, и если в сосудах образуются тромбы, — это на пользу организму?

— Нет.

— Все стараются от них избавиться. Даже режут конечности, руки, ноги… Чтобы человек выжил.

— Чтобы кровь двигалась.

— Ну, конечно. Ампутация происходит. Сейчас пытаются лечить, в том числе, лечат пиявками, они рассасывают тромбы.

Реки — это те же самые сосуды в природе. А мы их — тромбами, плотинами. И маленькими и большими.

Природа, экология, она стремится к динамическому равновесию, о котором я уже говорил. Она стремится прийти в исходное, равновесное состояние. Поэтому плотина разрушается со временем. И с каждым годом они требуют все больше и больше вложений финансовых для их поддержания, а эффекта от них экономического все меньше и меньше. И в принципе, можно посчитать, и посчитано, через сколько лет может произойти их саморазрушение. У нас есть «хороший» пример — это каналы, построенные в сталинское время. По тем временам они были последним словом техники. Они строились…

—принудительным трудом…

— Да, ГУЛАГовским трудом. Дешевым, по тем временам. Потому что не платили ничего рабочим, это были заключенные. Ну, и где теперь эти каналы? Где теперь это «чудо техники»? Они разрушились, развалились, заилились.

Это все было сделано из дерева. Беломор-канал, к примеру. Он там доживает последние, если не дни, то годы.

Уже признано, что экологически вредно строить плотины на равнинных реках. Волга является типично равнинной рекой. Но даже и в горах! Знаете, на Саяно-Шушенской ГЭС, это на юге Красноярского края, там рвануло, так рвануло. И еще рванет. Это я говорю, не потому, что я такой пророк, а это просто по законам природы происходит.

Поэтому надо искать другие пути. Атомная энергетика еще дороже. Еще опаснее.

— Ветряки не решают все проблемы… Тепловые электростанции. Снова ведь теперь в некоторых странах запрещают атомную энергетику, возвращаются к ветрякам.

— Есть у нас способы. У нас есть две печки, на которых живет вся жизнь на нашей планете и все человечество, с момента его возникновения. Первая печка — это солнце. А вторая печка, между прочим, атомная, там термоядерные процессы идут. Эта печка, она внутри планеты. Есть же тепло. Просто надо научиться его использовать разумно. Есть и геотермальные станции.

Я не специалист в вопросах энергетики, но могу сказать, что у нас есть человек, он является главным специалистом в этой отрасли, ректор строительного университета. Он, кстати, возглавляет областное отделение Российской экологической академии. Это Бальзанников Михаил Иванович. Он и занимается вплотную этой проблемой.

— Пока никакого, как говорят медики, положительного прогноза по Волге мы не можем дать?

— Почему положительного? Ведь живет река. Только не нужно мешать ей жить и относиться к ней по-человечески. В гуманном смысле этого слова. А пока человек относится к ней по-всякому. Нужно относиться умно. Смотреть, что с ней. Беречь ее!

Опять-таки, сейчас еще один, нам с вами знакомый краевед, работает в архивах. Он изучал проблему строительства ГЭС в нашем регионе — тогда такого слова и не было вообще-то. Были такие поговорки в ходу «Течет вода Кубань-реки куда велят большевики«, «Природу научим — свободу получим!» Надо было такое насилие. Победить. Принудить реку. А потом уже стали думать.

Хотя и в то время специалисты говорили. Говорил молодой еще тогда, профессор Жадин, тогда он еще не был профессором, Владимир Иванович из Зоологического института Академии наук СССР. Говорили и другие специалисты. Даже энтомолог Семенов-Тяньшанский, один из Семеновых, старейшина. На совещании, посвященном экологическим проблемам, в начале 30-х годов, сказал.

Когда его заставляли подтвердить, что наука партийна. Он сказал, что «если наука партийна, то нам здесь делать нечего«. Встал и вышел с совещания. На котором главным был помощник Лысенко по фамилии Презент. Куда он потом девался — очень сложный вопрос…

Постарались о нем забыть. Сейчас стараются забыть о Лысенко. А во всем мире этот феномен изучается. Недавно мне прислали статью из Японии — там Лысенко все еще интересуются. А у нас сохранились последователи академика Лысенко, которые все еще пытаются насиловать природу.

Никуда это не ушло. Только эти люди стали называться по-другому.

Проблема порядочности в науке, она связана с этими проблемами. История науки, «партийности» грубо говоря, науки, она сохранилась до нашего времени. И это тоже очень большая тема. И очень трудно, болезненно и небезопасно говорить на эти темы открыто.

— Спасибо!

(продолжение следует)

Начало серии выступлений:

“Я так думаю!” А.Виноградов
0:01 31.08.2011

Сколько лет Самаре, сколько лет Жигулям? В редакции Самара today Анатолий Валентинович Виноградов, – историк, краевед, биолог, природовед. “Я могу только одно сказать, как палеонтолог, занимающийся более древнейшей историей, – люди здесь жили с момента появления вида homo sapiens — “человек разумный”. Может быть, тут даже был другой подвид, более древний, кроманьонец – вот с тех пор здесь люди и живут. Более того, как я это обнаружил и многие не привыкли к этому – здесь жили другие виды и подвиды людей до самого недавнего времени