Люди (архивная рубрика)Слово редактора Технологии

«Я так думаю!» Путь к освоению космоса корнями уходит к ракете ФАУ-2, созданной в гитлеровской Германии

09.05.2011

Минут: 6

«За время своего существования люди весьма преуспели, выдумывая средства уничтожения себе подобных. Ряд смертоносных изобретений приходится и на ХХ век«. Особое место в создании баллистических ракет принадлежит ФАУ-2, которой гордилась гитлеровская Германия. «Наш человек» побывал в Пенемюнде, на бывшем немецком полигоне.

Мы сегодня в нашей редакции приветствуем нашего старого хорошего знакомого и доброго друга Сергея Викторовича Андреева, старшего преподавателя кафедры летательных аппаратов Самарского аэрокосмического университета.

Так получается, что в эти майские дни мы помним юбилей космонавтики и мы говорим о великой Победе. Так получается, что, говоря о космосе, говоря о наших ракетах, и даже о той знаменитой ракете, которая стоит у нас как памятник, можно предположить, что далеко-далеко там есть корни ракеты ФАУ-2.

Вы недавно побывали в тех местах, в Пенемюнде, там, где и производилась ракета ФАУ-2, там, где есть следы Вернера фон Брауна… Вообще, наверно, вы единственный человек в Самаре, который там был?..

— Нет, не единственный. Еще профессор Белоконов Игорь Витальевич там был. Правда, он был только на одном старте, его тогда не пустили везде, где мы сейчас были.

— Это очень интересно мне хотелось, чтобы вы об этом рассказали.

— Полигон и поселок Пенемюнде — это немного разные вещи. Я вольно-невольно вспоминал Байконур, подсознательно пытался строить ассоциации. Поселков несколько на самом деле. Даже сейчас. Во времена Фон Брауна застройки было значительно больше. Перемюнде — это рыбацкий поселок на берегу Пены. Пена — это пролив между островом Узидом и континентом. Фактически чуть поуже, чем наша Волга. Вода — если щепотку бросить соли в нашу Волгу, будет то же самое. камыши растут, на море совершенно не похоже… Поселочек крошечный. если с воздуха смотреть — выделяется несколько пятиэтажек, советских пятиэтажек таких хороших. На земле они немного поприличнее выглядят. Это наследие ГДР-овское. Там жили моряки и там была во времена ГДР база.

В поселке осталась электростанция фашистская, которая работала до 91 года. Сейчас там музей. И остался, кислородный завод — это огромная кирпичная коробка, там сейчас ничего нет. Все засыпано шариками от пейнбола и оборудование, естественно, все снято, но коробка фашистская стоит, как такой символ своеобразный.

Первое, с чего начинается полигон, он начинается с вокзала. Тут сравнение сразу идет с нашими вокзалами. Поезд идет тихо. Я сравниваю сразу с мотовозами на Байконуре: слышно, наверно, в России, когда он идет по Казахстану.

Три вагончика буквально: бело-голубые вагончики рядом проезжают и его практически не слышно. Как они это сделали? — Загадка. Тем не менее, поезд идет тихо. Что для нас экзотика — полы не заплеваны, открыта дверь в кабину машиниста — такая семейная обстановка. Отдельно вагон для пассажиров велосипедами. Туда же заезжают мамаши с колясками. Я столкнулся с тем, что из поезда не смог выйти. Это у нас, для рабочих-крестьян, за нас думают, двери открываются, двери закрываются. Там надо подойти нажать панельку и дверь откроется — выходи, пожалуйста.

Забегая вперед, скажу, что были мы на платформе, специально построенной для разгрузки и отгрузки готовых ФАУ-1 и ФАУ-2. Почему я говорю об этом? Это масштаб — платформа сегодняшнего вокзала — это три шага платформа и одноэтажный домик вокзал-банхоф с травяной такой толстой крышей — у нас нет травяных крыш, трудно объяснить, что это такое.

Платформа для разгрузки ФАУ — это хорошая, в советском стиле, каменная платформа, на которой можно несколько батальонов построить и еще место останется. Размах фашистский и размах немецкий — они совершенно разные. Что осталось от полигона? Если кратко: от полигона почти ничего не осталось. Все конструкции, все, что можно было вывезти оттуда — или взорвано или вывезено.

— Вывезено нами?

— Вывезено и нашими, и американцами, не осталось ничего. Найти кусок стартового сооружения практически невозможно. Но бетон-то не выковыряешь…

Испытываешь сложное чувство, когда попадаешь на развалины МИКа — монтажно-испытательного корпуса. По размерам он такой, как МИК для испытаний «семерки» на Байконуре, может быть, чуть-чуть поменьше.

— Огромный.

— Да, огромный. Солидное сооружение было и мы по снимкам Гугла видели, что это значительное сооружение. Что оказалось на самом деле? На самом деле это очень трудно поддается описанию, вот как землю копают на огороде, так и тут, все перекручено, только это не земля, а бетон, в огромных масштабах… Это вскопанный бетон. Там даже брусьев от железобетона не торчит, все переворочено, ходить по этому совершенно невозможно. А сквозь это торчат тоненькие сосны и масса грибов. Когда мы попали на развалины МИКа, понять, куда идти было невозможно.

Удивительно то, что весь полигон превращен в природный парк.

Наша поездка на полигон началась с того, что мы поехали на очистные сооружения фашистские. Полигон — это промышленное предприятие, потому все было выстроено технологично: кислородный завод, монтажно-испытательный корпус (МИК), но он не так, как у нас: сборка только. А там было и производство: механические участки были, там был целый городок, где жило руководство, и где были исследовательские подразделения. Там была аэродинамическая труба, лаборатории прочности и прочие. Был также городок, где жил обычный инженерно-технический состав: мастера, обычные инженеры, кто работал на площадках.

Он уцелел. Бараки целы. Тот городок, для высшего состава, его весь разбомбили, там ничего не осталось.

Кстати, дорожки, фашистские дорожки. Клеточки, квартальчики — они все остались, но они теперь в лесу. Ногой сдвигаешь хвою, а там плитка. Я специально сфотографировал это, а у меня спросили зачем я это делаю? Я сказал, вот, буду рассказывать, что у немцев такой порядок, что они весь лес плиткой выложили… (смеется).

— Вас вообще сколько человек было?

— Вообще более 30, но состав менялся и и постоянно десятка два было.

— А что это за люди вообще, кто они?

— Люди очень разные. Инженеры, менеджеры, хозяева собственных предприятий…

— Получается, что из России вы были один?

— Я был один, единственный. Наша группа, не то, чтобы она закрытая, но она не афиширует факт своего существования.

— То есть эта Группа любителей и знатоков…

— По изучению ФАУ-2. И все, что с нею связано. И она существует, сейчас уже одиннадцатый год пошел. Кто-то интересуется бункерами, подземными сооружениями, — настроено было масса всего. Кого-то интересуют больше люди. Кого-то интересует больше применение. Кого-то, как меня, к примеру, интересуют больше конструкции, «железо» и тд. У всех разные интересы. Из экзотики такой: был один австралиец, у нас несколько членов австралийских, один сумел прилететь. Каждый вносит свою специфику, привносит лучшие качества национальные… Немцы сделали буклет. Забронировали отель. Созвонились с хозяевами частных территорий — просто так на частные территории не пускают. Нас пустили, разрешили поснимать, все посмотреть.

— А вот такая поездка, она вообще впервые была?

— Всей группы — да. Собирались части группы для обследования объектов в Северной Франции и в Голландии. Собирались люди, ездили в музей в Голландии, там остались ракеты. Но вот в таком количестве — это было в первый раз. Не знаю, продолжится ли это, станет ли это традицией, не знаю…