«Я так думаю!» Тележурналист Ольга Христенко

Став постарше, я увлеклась историей, еще в школе, выписывала журнал «Советская этнография», выписывали на весь город Куйбышев всего шесть экземпляров и я его читала и мне было интересно, хотя это был сугубо научный журнал. «Деревенские истории», передача, которой в этом году бы исполнилось 15 лет, она заключалась в чем? Главный интерес был не к хороводам, или песням, а к людям. А люди, они дарили сюрпризы…

— Мы сегодня выездную такую делаем встречу с телевизионным журналистом Ольгой Христенко. Ольга Христенко много лет уже работает на самарском телевидении и мне всегда хотелось, потому что я тоже в прошлом человек телевизионный, всегда хотелось в формате «Я так думаю» поговорить о жизни, о проблемах телевидения с кем-то из современных телевизионщиков, просто было интересно посмотреть, насколько пересекаются ощущения мои и тех, кто работает сегодня. Вы давно работаете ведь в Самаре?

— В Самаре на телевидении работаю с 1995 года, да, на ГТРК – с 1998, то есть 15 лет.

— Ольга, вот я, когда еще сам работал репортером, корреспондентом, журналистом, у меня иногда закрадывалась такая мысль, я думал: «А это хорошо, вот ты задаешь вопросы, а когда тебе задают вопрос, вообще это страшно, или не страшно?». Как вообще строятся вопросы, как вы готовитесь к передаче, если вы проводите какую-то встречу с человеком, который вам интересен?

— Вы знаете, моя специфика в том, что передачи, которые много лет я готовлю, неважно, как они называются, они, в основном, историко-краеведческого характера, а я по профессии, по своей основной специальности историк. Закончила куйбышевский государственный университет и, поэтому, каждый раз, когда я собираюсь встречаться со своим будущем героем, неважно кто он сам по профессии, я в первую очередь узнаю, где он появился на свет, где он родился, как называется это место, то есть вот корни и самого человека и того места, где он живет. Естественно, бывают очень тонкие такие тактические грани, потому что подчас приходится делать не просто историю, а человеческую историю и какие-то вещи нельзя переступать и у каждого человека, у него своя, особенная судьба и свои какие-то приоритеты, которые нельзя трогать, грубо говоря, такими «грязными» руками. Поэтому, естественно, каждый раз приходится готовиться основательно, потому что самое ужасное, что можно сделать с человеком – это его обидеть и ранить и очень этого не хочется.

— Я видел не так много передач, к сожалению, но то, что я видел, то я видел, что вы занимались вопросами народного творчества, возрождения ремесел, этнографии. Такие вещи, которые на самом деле коренные и истинные, настоящие, но так мало всему этому уделяется внимания и значения. Я потому тогда и заметил, когда увидел вас первый раз, думаю, вот в это время, когда все рассказывают про рок, не знаю еще что-то, а человек идет в хоровод с какими-то людьми, которые не кажутся сегодня современными, это так?..

— Вы знаете, да. Но дело в том, что любая музыка современная, любая хорошая музыка – современная, потому что я хорошо помню, что когда я росла в маленьком городе Отрадном, моя самая любимая песня была с шести лет – это «Отель «Калифорния», а вовсе не какие-то хороводы и русские там, украинские, какие бы то ни было другие народные песни. А вот уже став постарше, я увлеклась историей, еще в школе, выписывала журнал «Советская этнография», выписывали на весь город Куйбышев всего шесть экземпляров и я его читала и мне было безумно интересно, хотя это был сугубо научный журнал. И вот так получилось, что этнографией, как специальностью исторической, я заниматься не смогла по объективным причинам, по житейским и так далее, а на телевидении я как раз вот в эту струю попала в каком плане? Мне дали карт-бланш в свое время, вот делай, что хочешь, кого хочешь, но, чтобы это было интересно, про дедушек, про бабушек, про батюшек. И вот у нас «Деревенские истории» передача, которой в этом году бы исполнилось 15 лет, она заключалась в чем? Мы раскрывали карту области, в первой передаче, искали интересные названия, то есть просто по названию и уже дальше шла, как цепочка. Нам звонили, нам писали и вот мы уже дальше ехали не выбирая, не по карте, а в конкретное село, где, например, нам написали, что: «А вот у нас здесь ансамбль чувашский, он существует более двадцати лет». Мы туда приезжали, а там цеплялась следующая история, которую мы, например, вот про этот чувашский ансамбль показали на всю страну, потом на всю Европу, потому что, оказывается, несколько лет существовал настоящий роман в письмах между солисткой этого чувашского ансамбля и швейцарским художником. Через «Комсомольскую правду» мы в свое время вышли на этого швейцарского художника, с ним встретились, поженили, то есть таких историй была масса. Чего стоит одна история с единственной нашей француженкой Жизель, которая, к сожалению, уже ушла из жизни, но мы ее свозили во Францию, человек вообще 53 года не был на родине. Вся ее родня забыла о том, что было, а ведь это тоже родилось из тех же этнических, этнографических передач, потому что «Деревенские истории», они вот как стежок за стежком брались, набирались в канве и так вот получалось, что одна история тянула за собой другую, в одной был действительно хоровод, в другой уже было что-то совершенно другое. Наверное, все-таки главный интерес был не к хороводам, или песням, а к людям. А люди, они дарили вот такие сюрпризы.

— Да, это замечательно, это, конечно бросается в глаза, это хочется смотреть, потому что это самобытно и оригинально, во-вторых, это не повтор чьего-то, уже сделанного, а именно поиски своей истины, своей сегодняшней картины жизни. Глядя на телевидение сегодняшнего дня, у вас нет какого-то такого тревожного ощущения, как у профессионала, что не все ведь делается так, как надо бы, не все ведь делается так, как до́лжно бы?

— К сожалению, есть. Вот именно, как у профессионала, может быть, в первую очередь, как у человека, который получил образование еще в той стране, потому что все-таки у нас было более такое образование, скажем так, базисное, в какой-то мере даже косноязыческое. Я с сожалением смотрю, что даже на центральных федеральных каналах и ударения ставят неправильные и какие-то слова произносят, просто которые не существует, например, слово «задрипанная» в новостной программе. Я считаю, что это неуместно. Но это, конечно, детали, самая главная моя боязнь это то, что мой младший сын, которому сейчас десять лет, что фактически, если без меня он придет из школы и включит телевизор, слава Богу, у нас это редко было, то далеко не каждый канал ведь может смотреться спокойно и я за него буду спокойна. Вот я, например, когда я прихожу домой, я включаю канал «Культура», под него что-то делаю, под него, честно говоря, иногда и засыпаю, потому что канал, во-первых, на котором нет рекламы, а во-вторых – это канал, в котором я уверена. Это бесплатный канал, который доступен всем. Не буду называть сейчас федеральные каналы, которые просто, к сожалению, невозможно для меня, например, смотреть из-за обилия криминала и в новостях и в каких-то специальных программах и даже в художественных фильмах, то есть в какое бы время ты его не включил этот канал, там все время будет какой-то криминал. Может быть, конечно, кто-то скажет, что это какая-то обывательская точка зрения, что это связано…

— Нет, а, может, это ведь осознанно, сознательно это делается?

— Для меня, вот я не знаю, для меня настолько оскомину набило, что даже об этом и говорить-то, честно говоря, уже не хочется. Мне, порой, кажется, что это очевидность, поэтому для меня главные программы – это новостные программы на разных каналах, я обязательно стараюсь смотреть, если есть возможность. Новости, в первую очередь, на нашем федеральном канале и обязательно там, где смогу еще, потому что тот, кто владеет информацией, тот владеет миром, это старая, избитая, но все-таки, истина, информацией надо владеть. А то, что меня интересует, я нахожу на определенных каналах, в которых я уверена, а мои дети, честно говоря, больше уже смотрят вещи по интернету, то есть то, что им самим хочется, какие-то фильмы художественные, музыкальные какие-то программы, то есть, это реальность современного мира.

— Ну, для вас ведь не секрет, конечно, как для профессионала и даже как для телезрителя, что, к сожалению, современное телевидение, я не говорю в данном случае, про наше, а вообще современное телевидение, оно ведь отражает не всю жизнь?

— Конечно. Вся жизнь, она, как говорилось на многих кинофестивалях, на которые когда-то мы очень активно ездили, что вся жизнь происходит, реальная жизнь, за пределами Садового кольца, то есть, это не все то, что происходит в центре Москвы, в каких-то кулуарах, будь то политические кулуары, или богемные, неважно. И, чтобы почувствовать эту реальную жизнь, может быть, действительно стоит, чтобы на каждом канале были передачи, рассказывающие о реальной жизни, не жареные факты из этой реальной жизни, а о том, какая она на самом деле есть. Вот, кстати говоря, маленькие, региональные телекомпании, пусть городские даже, районные, поселковые есть маленькие телекомпании, они сейчас существуют, вот у них, порой, можно даже увидеть настолько интересные и действительно необычные сюжеты той самой реальной жизни, которые будет интересно смотреть человеку, даже, если он живет в Москве, Париже, Токио, или Лондоне.

— Это да, но я-то как раз хотел сказать о том, что руководители телевидения, они берут на себя смелость решать, что люди могут знать, а что люди не должны знать или не обязаны знать. А почему они берут на себя такое право, как вы думаете?

— Я думаю, они берут на себя это право по праву сильного, скажем так. Оно есть, оно существует и никогда это право, я думаю, в этом мире, наверное, не отомрет. Это реальность, тоже реальность.

— Как вы думаете, какие перспективы вообще у телевидения, у нашей страны, у нашего будущего, для ваших детей, какие вы видите перспективы?

— Вы знаете, сейчас вот очень многие говорят о том, особенно среди молодежи, я вот общаюсь с друзьями своего старшего сына, которому сейчас двадцать лет, говорят о том и даже делают это, поступают в иностранные учебные заведения. В какой-то момент я тоже хотела, чтобы мой сын хотя бы поучился, хоть несколько курсов где-то, но вы знаете, так, как я живу в Самаре, на Волге и очень, очень крепко стою своими ногами на этой земле, мне кажется, что есть такая старая пословица – «где родился, там и пригодился». Как бы нам не казалось в какой-то момент, трудно, тяжело, иногда скучно, иногда грустно, мягко скажем, не знаю, мне кажется, вот сколько было в моей жизни искушений уехать в ту же Москву, когда были предложения, или вот в прошлом году еще в другое место работать, с какими-то другими преференциями, но у меня здесь родители, у меня здесь дети и, мне кажется, что надо изменить то, что вокруг тебя в лучшую сторону, чего бы это ни стоило, то, что вокруг тебя.

— Как это можно сделать?

— Ну, вы знаете, вот хотя бы вокруг собственного дома убраться, не ждать субботника. К сожалению, я, когда помладше был маленький, меня настолько убивало то, что ты идешь по своему городу, потому что город красивый, чтобы о нем не говорили, валяется бумажка и, как бы я не любила своего сына, я просила поднять эту бумажку, которую не он бросил и выбросить в урну, потому что, начиная вот с этой мелочи, он, мир вокруг нас и строится. Пока мы будем смотреть спокойно на всю эту грязь, которая рядом с нами, грязь в широком смысле этого слова, она никуда не денется.

— Да, я согласен с вами, конечно, что все зависит от нас самих, от каждого из нас. Но, вот недавно, был субботник городской и как раз приходилось читать в интернете, люди задают вопрос: «А зачем мы все это делали? Зачем мы убирались, когда собрано было огромное количество мусора в мешках и мешки должен был кто-то увезти, а никто не увозит и потом мешки эти разваливаются, рассыпаются и мусор идет обратно». И, получается, как бы, на словах призывают людей и мы с вами согласны с этими призывами, а те, кто должны делать свое конкретное дело, они плохо его делают.

— Вы знаете, мне трудно судить, я не знаю вот этого, конкретного случая, когда действительно были…

— Да вот даже сейчас, проезжая, вон сколько мешков.

— Дай Бог, их уберут. И, потом, вы знаете, я всегда доверяю только собственным ощущениям. Вот возле моего дома, вы знаете, у нас убирают каждый день, потрясающе у нас чисто. Причем, я живу совершенно ни в каком-то там особенном районе города, это старый город, дома старого фонда, то есть там нет никаких важных лиц поблизости не живет, просто очень старательные люди, которые у нас, на нашей улице убираются и мы сами возле наших домов стараемся не разводить никаких… Поэтому, не знаю, мне кажется, это каждый раз все равно зависит от конкретного человека. Вот тот, конкретный человек, который за что-то конкретно отвечает, если он свое дело будет делать, оно и будет сделано, а вот, если этого не будет, то будут стоять.

— Вот, если посмотреть на Самару, вы действительно сказали, что и город красивый, и вы его любите, и для вас это малая родина, но ведь хочется, — у него же такой потенциал, такие возможности, и в историческом, и в современности, и в людях, — но почему-то все-таки не так это все развивается, как хотелось бы. Ведь это же действительно могла бы быть жемчужина, а не получается.

— Вы знаете, мне трудно «говорить за всю Одессу». Вот я сама, знаете, как в одном старом фильме говорили: «Я – женщина, мужем битая…», и так далее. У меня нет мужа, отец моих детей умер уже девять лет назад, но, вы знаете, у меня два сына, я их ращу и бывает трудно, бывает сложно и, вот как говорят, что семья – это малая родина, семья. Вот, как ты любишь свою семью, как ты хочешь поднять своих детей, вот опять же, я не люблю замахиваться на масштабные суждения, вот ты делай, есть такая поговорка английская, что должно и будь, что будет. Но в плане будь, что будет не хоть трава не расти, а будь, что будет, что, если ты сделаешь свое дело, то тогда и общее дело какое-то будет сделано. Вот мне кажется, это самое главное, чтобы ты свою семью не забывал, тогда и в целом будет нормально. Не может такого быть, если ты к своим детям относишься по совести, к своим родителям относишься по совести, к соседям, в конце-концов, относишься по совести, хотя соседи бывают разные, вот тогда будет нормально.

— И последний, наверное, вопрос. Все-таки вернемся к телевидению, с чего мы и начали, — вот готовится все телевидение к переходу в цифровой формат, там всевозможные новшества, кто-то будет доступен, кто-то не будет доступен. Как-то вообще это вас, как представителя профессиональной среды волнует, или вы работаете и работаете, а там будет, что будет?

— Нет, конечно, это волнует. Дело в том, что мы все и наш коллектив с волнением, как раз встретили указ, правительственный указ, который буквально в субботу был опубликован. Мы убедились в том, что в Самаре будет государственная телерадиокомпания «Самара», которая имеет…

— В этом пакете.

— …да, в этом пакете, что наше телевидение, которое в этом году отмечает 55-летний юбилей, каким бы он ни был, в общем-то, ну в масштабах всей вселенной, в масштабах вечности, может быть, это не очень большая цифра, но, знаете, Александр Васильевич, вот для меня огромная честь, что сегодня вы у меня берете интервью. Не в плане комплимента, а в плане того, что есть такая вещь, как преемственность и вот человек, которым я в свое время, без ложных каких-то эмоций скажу, действительно восхищалась, потому что вы на нашем, достаточно таком тогда скромном в целом телевидении, я имею в виду и центральное телевидение и так далее, вы сразу, ваша пара обратила на себя внимание теми передачами, которые вы делали. Они сразу выделялись, их было интересно смотреть, потому что они не были политизированы, это очень важно, вот, когда есть то, что посмотреть на экране, что не все завязано на политике, все равно для души тоже что-то должно оставаться. Для души, для ума. Вот что может быть лучше, чем игра ума? Вот то, чем вы занимались в своей передаче и мне кажется, что вот то, что эта преемственность, она существует, что телевидение продолжает жить, быть и что оно будет и оно будет доступно именно в том плане, в каком его привыкли люди воспринимать, а не только стрелялки, кричалки и так далее.

— Оно будет частью жизни.

— Оно будет частью жизни, оно будет продолжать отражать эту жизнь и, дай Бог.

— Спасибо вам за хорошие, добрые слова. Мне действительно было приятно, и я искренне это говорю. И я в конце хочу сказать, как человек из того, далекого телевидения, в котором я начинал, что мне очень жаль, к сожалению, что телевидение так мало реализовало свои возможности, потому что… телевидение, я имею в виду, в связи с обществом. Телевидение ведь могло горы перевернуть, оно могло бы и страну сделать другой и людей сделать другими и, многие вопросы сегодня не звучали, если бы люди и менеджеры, как теперь любят говорить, от телевидения, не рванули бы делать какой-то свой бизнес, или решать свои личные вопросы. Вот это обидно, это жаль.
Но все равно, есть много людей, которые продолжают также думать, я очень рад этому. Вы -журналист уже другого поколения, более молодого, а еще сейчас вы видите — еще моложе вас приходят вам на смену и важно, чтобы эта преемственность продолжалась, потому что это самое главное. Мы люди, отдавшие этому жизнь, должны все-таки в конце жизни, каждый из нас, должен сказать, что делал это не зря, так ведь?

— Так.

— Спасибо. Я благодарю вас за участие в этой встрече. Мы сегодня беседовали с самарской тележурналисткой Ольгой Христенко

—————————